Вестник ЗОЖ   №21 (683), 2021 г.

На злобу дня

КАК Я ПОЗНАКОМИЛАСЬ
С КОВИДОМ

В мае и июне в теплые дни я пару раз выходила во двор, но сидела одна на лавочке, где сильно припекало солнце, и туда никто не хотел садиться. Соседки звали меня к себе (они все любят мое общество), но я отговаривалась то головной болью, то еще чем-то, а они не шли ко мне из-за солнца.

Десять дней мы с ковидом лечились дома по назначению врача и «скорой помощи». Но температура, как заколдованная, держалась все время 38 градусов — утром, днем и вечером. Я уже было засомневалась в градуснике, но на пятый или шестой день он вдруг вечером показал 38,3. Значит, с ним было все в порядке.

Из вестника знаю, что некоторые зожевцы тоже переболели ковидом, но, к сожалению, никто не написал о своих ощущениях и о том, как пережили это время. Поэтому я и хочу рассказать именно об этом, чтобы люди не так легкомысленно, как прежде, относились к этому серьезному заболеванию. Девять кругов ада по Данте — это цветочки по сравнению с тем, что испытывает человек, лечащийся от ковида.

Итак, 2 июля после анализа на процент поражения легких нас с ковидом сразу же отвезли в больницу, в инфекционный корпус. Представьте палату на 4 человека. Около каждой койки стоит компрессор, который через емкость с водой и систему трубок подает кислород в маску. Маска надевается на голову, закрывая всю середину лица, захватывая часть лба, нос, рот и немного подбородок, носить ее надо круглосуточно. Лежать на спине нельзя, можно только на том или другом боку, а некоторым — только на животе, у кого степень поражения легких выше. Но по закону подлости, как это обычно и бывает, лежать хотелось именно на спине. Однако медсестры или врачи периодически заглядывали в палату и командовали: «Ложимся на бок или на живот!»

Каждый человек хоть один раз в жизни болел и знает, что в это время аппетита никакого нет, кушать абсолютно не хочется. А я ждала завтрак, обед и ужин, как манну небесную. Но не потому, что хотела есть, а потому, что на это время, минут на 15–20, можно было снять «намордник» (то есть маску) и нормально подышать. Ели все плохо, но когда на 6–7-й день моего пребывания в больнице в нашей палате умерла женщина, которая большую часть времени спала, а когда бодрствовала, то ничего не пила и не ела, как ее ни уговаривали, все стали есть, насильно впихивая в себя еду, в том числе и я. Отдать должное пищеблоку — кормили нас очень даже прилично.

Компрессоры шумели и гудели, как хорошие исправные трактора, круглосуточно. Спать было практически невозможно. Забудешься под утро на 1,5–2 часа, и тут начинается измерение температуры, уколы, туалет, завтрак. А потом очередные процедуры: капельницы, таблетки, уколы... Я думала, что сойду с ума или у меня лопнет голова. Но, оказывается, в человеке есть столько скрытых запасных резервов, что он все выдерживает: и с ума не сошла, и голова не лопнула.

Что касается медсестер — все молодые, еще не очень опытные. А больные в большинстве своем лет от 50 до 80 с хвостиком, и вены, конечно, не самые лучшие. Руки у всех от кистей до локтей были синие или багрово-фиолетовые от внутривенных уколов. Это тоже надо было каждый раз выдерживать, пока сестра не найдет подходящую вену, чтобы поставить капельницу.

Ко всем «прелестям» лечения изводила изнуряющая жара. Все помнят, какими знойными были июнь и июль, по-моему, по всей территории России. Нам в ночных рубашках было жарко. А представляете, каково было медперсоналу?! Мало того, что они были в своей одежде, так поверх нее был еще специальный комбинезон, на руках перчатки, на голове капюшон, на лице маска и очки на пол-лица. Больной человек бывает капризным, нервным, я бы даже сказала — вредным, однако к больным они относились внимательно, участливо, без раздражения. Огромное им спасибо и низкий поклон за это терпение.

К сожалению, надо признать, что многие наши люди — не законопослушные граждане. Помните, когда объявили о самоизоляции, многие восприняли это как дополнительный «отпуск». Гуляли по паркам, устраивали пикники, ходили друг к другу в гости, собирались группами и не соблюдали элементарных норм. Но когда по телевизору стали передавать и показывать впечатляющие цифры заболевших и умерших от ковида, только тогда опомнились и стали хоть как-то соблюдать меры предосторожности. Как говорится: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится».

И еще хотелось бы сказать о культуре поведения больных. Как я уже говорила, все спали плохо. И вот ранним утром, часов в 5 или 6, одна больная спрашивает другую: «Ты спишь?» — «Нет», — отвечает та. И начинается «чириканье». Мои дорогие, это же не санаторий и не дом отдыха, это больница, где люди серьезно больны. Вы начинаете ни свет, ни заря болтать, а другие в это время хотят еще подремать, хотя бы вполглаза.

Или разговоры по телефону — это вообще безобразие! Звонят, например, родственники или знакомые. Ну, дал 3–4 звонка, видишь, что не отвечают, успокойся! Нет, настырно будут звонить, пока им не ответят. Ребята, повторяю, это же больница, здесь свой распорядок, режим. Больная, которой так настырно звонят, лежит под капельницей. И вот она одной рукой корячится дотянуться до сумки, достать телефон, еле-еле его открыть и начать разговор. Или больная звонит: «Как там Сереженька? Как он покушал? Как покакал? Как поспал?». Ты бабушка, тебе это интересно. А нам, больным, лежащим с тобой в одной палате, это зачем? Надо же иметь уважение к людям и соблюдать какие-то элементарные нормы поведения. К сожалению, этого у нас нет. А в таких местах, как больница, говорить нужно четко и конкретно.

Мне еще 1,5–2 месяца восстанавливаться, потому что чувствую сильную слабость, быстро устаю. С утра, пока еще есть немного сил, приготовлю первое или второе — и чувствую себя героем! Спасибо старшему сыну, который по возможности мне помогает. Но он тоже серьезно болен, и на днях ему предстоит операция.

Друзья! Я вас прошу, умоляю, заклинаю — делайте прививки, чтобы уберечь себя, своих родных, близких и просто посторонних людей от этой чумы нашего времени. Берегите себя, друг друга и будьте здоровы!

Адрес: М-вой Наталии Николаевне, Владимирская обл., г. Александров.