ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ   2011 №3/93

Активное долголетие

— Иван Макарович, удивляюсь вашей жизненной энергии, долголетию. Поделитесь секретом. Может, один из них — деревенское детство, строгое семейное воспитание?

— Смолоду был я крепким пареньком, болел мало, во всяком случае, так говорила мне мама. Видимо, потому, что рос я на природе и ели мы все натуральное, свое. Семья была большая — 9 детей. Прокормить такую ораву было нелегко. И потому работать стал рано. Меня еще подростком отдали в найм богатому соседу. По той же причине женили меня в 15 лет — в семье нужны были рабочие руки.

Воспитывался в строгости, в послушании.Знал всегда, что курить и выпивать —вредно для здоровья. И никогда не курил! Выпивал в меру. Сквернословить не приучен, да и не люблю. Характер у меня добродушный, люблю пообщаться, поговорить. Делать добро людям — это моя жизненная потребность. Бывало, отремонтирую что-либо человеку, он деньги мне несет, так я не беру их. Обычно я его в гости зову — пообщаемся, поговорим, еще и угощу его чем-нибудь — на том и делу конец!

Образование у меня начальное — 4 класса церковно-приходской школы. Но технику любил я с детства — это моя страсть! Впоследствии стал я высококлассным водителем. И о другой профессии даже не мечтал.

— И по каким же дорогам пролег ваш жизненный путь?

— Вы не поверите! За баранкой автомобиля я провел 78 лет! Работал в колхозе на Украине, колесил по Сахалину, был вольнонаемным при воинской части, работал завгаром — и всегда за рулем! Можно сказать, от зари до зари. Случались разные экстремальные ситуации, когда приходилось ночью в дороге устранять неполадки или проводить по нескольку суток в пути.

В 1964 году приехал с семьей на Кубань, где и живу. С Сахалина привез себе «москвич», который много лет лелеял и холил, как «деву младую».

В 1968 году не стало моей жены. Так и живу один, теперь уже с дочерью. Она за мной ухаживает. У меня двое детей: сын 1940 года рождения, он тоже уже на пенсии, и дочь — она родилась в 1931 году.

— У вас в роду были долгожители?

— Может быть, и могли бы мои родные жить долго, но помешал целый ряд жизненных обстоятельств. Отец умер от брюшного тифа. Других забрала война. Мама моя, правда, умерла в 80 лет. А так из всей моей родни я оказался самым живучим.

— Расскажите хотя бы кратко о военных годах...

— Войну прошел всю — от начала до конца. Сколько пришлось пережить, передать не могу. Сколько смертей повидал! А сам как в рубашке родился. Только однажды ранен был — в ногу. Лежал в госпитале, медикаментов не хватало, нога все не заживала, даже нагноение получилось. Но выздоровление все-таки пришло. Там, в госпитале, со мной лежал капитан. И когда он узнал, что я автомобиль хорошо знаю, по винтику его могу разобрать и собрать, то взял меня с собой. Й стал я преподавать на ускоренных курсах подготовки водителей. Работа эта мне нравилась.

Не устаю рассказывать всем, как я в плену побывал. Это мне запомнилось на всю мою жизнь, больше всех других военных «приключений».

Когда уже был дан приказ сдать Севастополь, мы, наша часть, попали под бомбежку, уцелело несколько человек, в том числе и я. Решили все-таки пробираться к своим. Выбрали путь, но он оказался ошибочным, и нас задержали немцы. Разговор был коротким: «Расстрелять!». Нам приказали снять верхнюю одежду, построили нас. Все было готово к ликвидации, как вдруг подъехала машина, и послышалась команда: «Отставить!».

Расстрел отменили, и нас повезли в крематорий. А там людей ужас сколько! Палачи за ноги, за руки берут очередного пленного и в топку бросают. Мне стало страшно. Надо отметить, что многие исполнители «приговора» говорили по-русски. И тут ко мне подходит человек и спрашивает: «Ты Левшин Иван?» Я отвечаю: «Да». Он мне говорит: «Я сержант, твой бывший подчиненный Федя Казачков. Я тебе жизнь спасу», — и отводит меня в какую-то комнатушку. Следом за нами входит немец-каратель. Мне опять стало страшно. Что же они со мной сделают?! Или, как всех, бросят в топку, или еще что придумали? Но все обошлось. Они поговорили о чем-то о своем, и немец ушел. «Тебе предстоит идти ночью, чтобы тебя никто не видел, — пояснил мне бывший сержант. — Мы тебя выведем вечером». Вывели меня к озеру Сиваш. Оно лежало передо мной, выделяясь то темными, то светлыми пятнами. Мне пояснили, что пробираться надо только по светлым пятнам озера-болота, и если я хоть одной ногой ступлю в темное пятно — все! Засосет!

Полицаи по-русски сказали мне: «До свидания». Пробирался я в том направлении, куда указали мне они, всю ночь с большой осторожностью и все еще не верил, что остался жив!

...Иван Макарович посмотрел на меня вопрошающим взглядом: «Наверное, не верите мне, думаете, что все придумал? Ан нет! Это все правда, и все это передо мной, как на экране, на всю жизнь запомнилось». Я не стала задавать ему уточняющих вопросов. И его рассказ воспроизвела так, как он мне его изложил.

— Шел долго, — продолжил он. — Но все же я добрался до населенного пункта. Усталый, измученный, грязный, голодный.. . И тут мне снова повезло! Мимо проходила женщина и, увидев меня, сказала: «Пойдем ко мне, хозяином будешь». У женщины пробыл недолго. Окреп и снова ушел на фронт.

— Но перейдем к вашему образу жизни сегодня. Как и чем питаетесь?

— Обходился всю жизнь без всяких диет. К молоку приучен с детства, и оно почти всегда у меня на столе. Из первых блюд больше люблю супы на мясном бульоне, к борщу безразличен. Ел всегда с аппетитом, не капризничал. Любил и мясные блюда, колбасу (особенно ливерную и кровяную). Всю жизнь свою долгую очень любил сладости и всегда употреблял их много. Сахар, конфеты люблю и сейчас.

Никогда не переедаю. Завтрак у меня поздний, часов в 10–11 утра, обедаю ближе к 17 часам и обязательно перекушу чем-нибудь легоньким перед сном.

— Пользуетесь ли лекарствами?

— Поскольку на здоровье, можно сказать, никогда не жаловался — с врачами дело имел редко. Но уж если сердце заболит или кости «заломят» — иду в баню! Люблю я париться, конечно, в меру, чтобы не переусердствовать. Напарюсь — и в постель, отлежусь, и хворь проходит. А уж если врача все-таки приходится посетить или вызвать или заставят пройти диспансеризацию, да еще если доктор что-либо назначит, то пью, конечно, и лекарство, но это редко бывает. Вот только сейчас у меня со слухом стало плоховато, а так все хорошо, больше ни на что не жалуюсь. Подумываю вот прибрести себе слуховой аппарат.

— И все-таки, Иван Макарович, чему вы обязаны своим долголетием? Что вы сами об этом думаете?

— А я не думаю. Я точно знаю, что живу долго благодаря серебряной воде, которую постоянно употребляю. Уже лет 50, а то и больше. А простую (из-под крана) воду вообще не пью.

Серебряную воду делаю так. Наберу из-под крана 3-литровый баллон воды, опущу в воду 2 электрода и пинцетом из нержавейки опускаю в баллон серебряную монетку (кажется, года 1935 выпуска и, кажется, достоинством 50 копеек). Из серебра плывет мутный осадок, впечатление такое, будто серебро растворяется. Затем все оседает. Так держу некоторое время. Делаю воду крепкой, — говорит он и, обращаясь ко мне, добавляет: — Хочешь 100 лет жить — надо серебряную воду пить!

Показал мне Иван Макарович эту серебряную монетку. Опознавательных знаков на ней уже никаких не осталось. Какого года, какого достоинства — не разобрать. Все смылось за многие годы, ушло в целебную воду, и монетка выгладит просто, как серебряный кружок размером с 20-копеечную (кто помнит) монету.

Кстати, дочь Ивана Макаровича, Мария Ивановна, по профессии врач-уролог высшей категории (ныне пенсионер), тоже пьет серебряную воду, но только «изготавливает» она ее на приборе — осеребрителе воды «Невотон». И выглядит в свои почти 80 лет прекрасно! А пьет она ее за полчаса до еды (и утром натощак) по стакану. Хорошо, говорит, помогает от расстройств ЖКТ.

— Как проводите свободное время? Его сейчас, наверное, много у вас?

— Живу я долго. Конечно, пережил и повидал многое на своем веку, но от жизни не устал и о смерти не думаю. Только жить мне немного скучновато. Иногда ко мне сосед заходит, посидим, пообщаемся, да и по 100 грамм выпьем. Иногда помастерю малость, отремонтирую что-нибудь, молоточком постучу... А так скучно.

Вы, конечно, не поверите, но ведь смерть за мной уже приходила. А было это так: явилась вся в черном (женского рода, в платочке, платье до пола, но без косы, как ее всегда изображают), стоит в дверях и говорит мне: «Слушай, хватит тут гостевать, собирайся домой!». И тут я вспомнил, что когда-то я слышал от кого-то, будто от смерти можно отпроситься. И ей отвечаю: «Я не кончил еще гостевать и не все еще здесь переделал». А смерть мне ответила: «А, если так, продолжай...» И ушла. Странно, когда я это рассказываю, мне никто не верит. Но это все так и было.

— Ваш жизненный девиз?

— Да какой у меня девиз? Пожалуй, можно так его выразить: «Живи, пока живется. Делай добро и никому не причиняй зла». Свое здоровье надо уважать, как все живое, его не купишь ни за какие деньги, его надо беречь и умножать всевозможными способами. Я вот поддерживаю его своим добрым и покладистым нравом и «серебряной водичкой». Моему здоровью она нравится, и от нее оно крепнет. Но в жизни нет ничего постоянного. Все приходит и уходит. Рождаются и умирают. Умру и я, но об этом я не думаю — время еще не пришло.

Иван Макарович закончил свой рассказ и, обращаясь ко мне, сказал: «Так вот, давай я тебя угощу конфетками да водочкой». Он вышел в соседнюю комнату, достал из холодильника колбаску, конфеты и бутылочку водки «На березовых бруньках», разлил по рюмочкам и сказал: «Ну, выпьем до дна, чтоб была думка одна. Желаю тебе дожить до 100 лет! Ну! За здоровье и за долголетие! Как сказал Гагарин: «Поехали!».

Мы выпили с ним по маленькой рюмочке и, приглашая закусить, он сказал: «Ну, ешь, пока рот свеж, что стесняешься?» И еще: «Будь, как дома, но не забывай, что в гостях», при этом загадочно так улыбнувшись.

«Дам вам совет, — сказал он мне после того, как заметил, каких усилий стоило мне выпить с ним стопочку за здоровье (отказать ему я не могла). — Когда выпивают, то все почему-то выдыхают через рот, а я всегда выдыхал через нос, это хорошо мозги прочищает! Попробуй!»

Признаюсь, не попробовала. Иван Макарович не стал настаивать, встал, поблагодарил за то, что поддержала его, взял бутылку, остатки закуски и отнес все в холодильник. «Вот так, — сказала его дочь Мария Ивановна, — он меру знает».

Провожали они меня за калитку вместе. Мы раскланялись друг с другом. А долгожитель Иван Макарович сказал напоследок: «Спасибо, что посетили».

Шла домой я вся в думах о прошедшей встрече. Шутка ли — почти 105 лет! Серебряная ли вода помогает? Или судьба его такая? Или какая еще другая причина помогала ему дожить до таких лет — не знаю, да и кто может знать это? Только усталости от этой жизни я в нем не почувствовала. Сухоньким и морщинистым, злым и угрюмым, раздражительным и грубым он не был. Скорее, веселым балагуром, приветливым хозяином, неприхотливым человеком, которого жизнь одарила долголетием. Ведь что там ни говори, а каждый мечтает о том, чтобы прожить как можно дольше. Ивану Макаровичу это удается!

Долгих лет вам жизни, Иван Макарович!

Беседу вела Нина ГОЛОВНЕВА.
Краснодарский край,
г. Славянск-на-Кубани.
Фото И. ШЕВЯКОВА

Следующая статья о И.М. Левшине.