В 103 ГОДА НОРМА — 5 КМ В ДЕНЬ

Пишет вам фармацевт из села Ключи Алтайского края Любовь Виленская. Вестник «ЗОЖ» выписываю второй год. Очень нравится газета. Везде, где могу, ее пропагандирую. Пришелся по душе и конкурс: долгожители рядом с вами. Тем более, что одного такого удивительного долгожителя я знаю. Живет он в моем родном селе Пашенная-Роща Ом­ской области Павлоградского района. Это Алексей Ивано­вич Пышненко. В феврале ему исполнилось 103 года. Пред­ставьте — 103! Живет он с сыном Григорием Алексеевичем и внуками. В конце июля я была в Пашенной-Роще: у меня там мама, сестры, брат. В селе этом я родилась, училась, а потом вышла замуж и живу сейчас на Алтае. Около 30 лет. Однако каждый год бываю в Пашенной-Роще, навещаю маму, родственников и всегда при этом интересуюсь, жив ли дедушка Пышненко. И как-то радостно становится на душе, когда я слышу: «Да, да, жив, косит сено кроликам, снег расчищает зимой...». И это когда ему было уже за 100.

На этот раз я пришла к Алексею Ивановичу в гости. Сына дома не было. Бегали правнучки. Они и позвали Алексея Ивановича.

Я представилась. Он говорит:

— Ну как же, всех твоих родственников знаю. И маму Марию Павловну, и брата Витю...

И действительно, всех моих близких назвал по имени.

— А ты, — сказал, — давно уехала, поэтому я тебя и не помню. А вот теперь буду знать и тебя, Люба.

Стоит передо мной высокий бодрый старик с густой седой, красивой бородой и усами, нормально видит, слышит, раз­говорчив, жизнерадостен, улыбается, весь такой опрятный, подтянутый: глазам своим не верю — ведь 103 года человеку. Разговаривали мы с ним часа три. Он все спрашивал:

— Не торопишься?

— Да нет.

— Ой, как хорошо, что пришла пого­ворить.

Но в принципе-то больше говорил Алексей Иванович. Он и телевизор смот­рит, и газеты читает. В курсе всех дел в стране. О Ленине говорил с уважением. А вот настоящая жизнь ему не нравится. Считает, народ снова угнетен. Переехал Алексей Иванович с женой в Сибирь с Украины в 40-е годы. И по сей день жи­вет в Пашенной-Роще. Жена давно умер­ла. Говорит и показывает: вот такая полная была, это ее и сгубило. С детства был крепким, подвижным. Питались на Украине в основном растительной пищей, фруктами и овощами. Приходилось и свиней пасти, и коров, и вообще домашнюю работу делать. На фронт ушел из Сибири. Участвовал в обороне Ленинграда, освобож­дении Эстонии, Западной Украины, Польши, Чехословакии, Германии. Окончил войну 11 мая 1945 года в Чехословакии. Имеет много наград, в том числе и орден Славы за оборону Ленинграда. При этом Бог его миловал: даже ранен ни разу не был. А вот в тюрьме побывал. За три десятины земли, доставшихся его жене в наследство.

По деревне Алексей Иванович прогуливается каждый день. Ходит много. Говорит, боюсь залежаться. Пищу готовит себе сам. В основном это каши: рисовая, гречневая, гороховая, кукурузная, заправленные подсолнечным или кукурузным маслом. Готовит крупяные супы с большим количеством лука. Мясо не ест. Считает: укорачивает жизнь и плохо сказывается на пищеварении. Молоко не пьет, а вот простоквашу жалует — она хороша для желудка.

Зубов у Алексея Ивановича нет, поэтому свеклу и морковь он слегка отваривает. Чай заваривает шиповником и пустырником и пьет с медом. Травы сушит на зиму сам. Ест много лука и чеснока. Лекарствами не пользуется вообще. Говорит: «Мои лекар­ства — лук, чеснок, мед, шиповник, пустырник». Самое главное, считает, переедать не надо. Никогда не курил, даже на войне. Не смог вспомнить и когда держал последний раз в руках стопку, хотя память у Алексея Ивановича очень даже неплохая. Ну, а его оздоровительное кредо — это движение. Ходьба. Каждый день отмеривает по 4–5 км. Зимой, когда все окрест заметает снегом, ходит вокруг сарая. 70 кругов — он все подсчитал — это как раз и есть 5 км.

О памяти я говорила. Алексей Иванович на нее не жалуется. До сих пор помнит фамилии всех своих военачальников. Особая статья в образе жизни — общительность. В гости к нему постоянно приходят односельчане, пенсионеры, как говорится, посуда­чить о том, о сем. Вот такая у меня была встреча с настоящим долгожителем. На прощание я его поцеловала. Он взял у меня адрес и пообещал переписать и прислать по почте стихотворение «Русь», которое очень любит. Умирать не собирается, хотя на прощание сказал:

— Не знаю, доживу ли до следующего года: что-то сердечко пошаливает.

Дома, на Алтае, я все продолжаю думать об Алексее Ивановиче. Это при нашей-то жизни с ее неустроенностью, со стрессами, неважной экологией, человек, родившийся накануне XX века, вот-вот перешагнет в век XXI. Мне запомнились его слова: «Я живу, как все». Он действительно живет, как все. А правильнее-то, наверное, все могут жить, как Алексей Иванович. Просто питаться, много двигаться, много работать. Но и отды­хать нормально. Не пить и не курить. Удивительный это человек. Мне кажется, лучшего я и не встречала — добрый, душевный. Мне даже показалось в какой-то момент, что я разговаривала со своим отцом. Он у меня был такой же добрый по отношению к нам, детям, да и ко всем людям. Только вот прожил 80 лет.

О себе. 50 лет. Выписываю и «ЗОЖ», и «Предупреждение». Очень их люблю, все собираю, читаю и перечитываю.

Адрес: В-кой Л.К., Алтайский край, Ключевской р-н.